Ещё одна публикация - в международном литературном клубе "Интерлит"
http://www.interlit2001.com/kotelnikova-1.htm
Ирина КОТЕЛЬНИКОВА
Написать автору
Живу в России.
Коренная Забайкалка. Родилась на Витиме 30 мая 1956 года
Автор четырёх поэтических сборников — «Остановись, мгновенье, не спеши...» — С.-Петербург, 2007г. «Я в этот мир ещё вернусь...» — С.-Петербург,2008г, «Отгорю я закатом багряным...», Чита, 2011, «Я выпала из века...» — С.-Петербург,2012 и публикаций в коллективных сборниках — «Цветы багульника», Новосибирск, 2004г, «На крыльях души...», Чита,2008г. Публикуюсь в журналах «Слово Забайкалья», «Северо-Муйские огни», «Холод'ОК». Подборка стихов опубликована в журнале «Невский альманах» №2 2011г, проза — «Невский альманах 2012 — 4» Остальные публикации в периодике и без моего ведома — не подсчитывала, только слышала о них...
Журналист. Член РАО. (Ожидаю решения Москвы по приёму в СП России. В Забайкалье уже приняли).
Ирина Котельникова
* * *
Ветром в поле безысходность.
Чу! Не слушай стон тоски.
С неба снеги, как по сходням
на четыре — в край доски —
не затупленных, не ржавых...
(Видно, гвозди из людей?)
Поневоле тело сжалось.
Тише! В локоть не забей.
Домовина — не корыто.
Жизнь не выпросишь взамен.
Закопали. Шито-крыто.
Тризну справили по мне.
В чистом в поле крик заглушен.
Эй, возница! Не кемарь!
Без прописки — Богу душу...
Плачет ветер — пономарь...
* * *
По задворочкам с хлебной корочкой
пёс ничейный уносит бока.
Новолунием ночь распорота.
Пахнет порохом злая рука.
То ли Федькою звать, то ли Гришкою.
Свистнул гад, и, не целясь, на — звук.
Точным выстрелом, ох ты, лишенько!
Ах, ты сукин сынок или внук...
На задворочках с хлебной корочкой
пёс ничейный... Застыли глаза.
Новолунием ночь распорота,
окровавлены небеса.
* * *
Гномы прячут горбы
в балахонах просторных,
и дешёвый горбыль
покупают для дома.
И сидят у печи,
и вздыхают печально.
И грызут калачи,
запивая их чаем.
Шьют себе колпаки
из цветных лоскуточков,
и плетут от тоски
для продаж лапоточки.
Гномы наших тревог
пьют ночами таблетки,
и шагнув за порог,
улыбаются редко.
Но, когда грянет туш,
и заплачут над гробом,
из горбов крылья душ
в небо выстрелят гномы!
* * *
Убейте поэта! Бросайте каменья...
В запазухах тесно. Доколе скрывать?
В проржавленных душах сплошные каверны,
вам вросшие маски не нужно срывать.
Поэт без щита. Он живёт без забрала.
Вплетайте в нагайки стальную струну!
Легко храбрецом быть в безумной ораве.
Убейте поэта... Не троньте страну!
Глумитесь над ним, но не хайте Россию.
Отсохнет рука, коль поднимешь на Мать.
Россия под сердцем поэта носила.
Вы ей не мешайте его отпевать...
* * *
Сегодня хоронили совесть...
Плыл гроб над праздною толпой,
и выводил печально соло
французской дудочкой гобой.
Откуда взялся он, не знаю —
был нанят, сам ли захотел —
старик с иконными глазами?
Он шёл особо. Не в толпе.
Деревенели, ныли пальцы,
лилась мелодия, как стих.
И даже ветер растерялся,
клубком свернулся и затих.
Толпа привычно бормотала
о постороннем — просто так.
За веткой ветка отлетала.
И ощущалась пустота.
Как будто где-то во Вселенной
сам Бог со скорбию поник.
Плыл катафалк над миром бренным,
А плакал лишь монах-старик.
Сегодня хоронили совесть —
чужую совесть — не его.
И болью старого гобоя
не заглушалcя звук шагов.
Не грела ряса и подрясник —
других одежд не надевал.
И только Богу было ясно —
он шёл и совесть отпевал.
* * *
Время рассыпалось в прах,
дунешь — поднимется пыль.
Что ты читаешь, монах?
Было от слова быль?
Сотни столетий — зола.
Столб соляной за грехи.
Сможешь найти слова?
Ныне придёт Рахиль.
Где её дети, скажи?
Должен о том ты знать.
Лист под рукой дрожит.
Плачет безумная мать.
Время рассыпалось в прах,
минув пещеру твою.
Что ты читаешь, монах?!
— «Се у двери стою»...
* * *
Мы врём себе, придуманному веря.
Мы диогены нынешних времён,
где в каждой бочке новая таверна,
пи эр квадрат непризнанных имён.
Мы врём себе, привычно, в каждой строчке.
В пустыне создавая миражи,
юродствуем, безумствуем, пророчим,
бравируем над пропастью во лжи.
Мы врём себе...
Придуманному веря...
* * *
Заблажит блаженный о небесном.
Нам, земным, порою невдомёк,
как давно юродивому тесно
в перекрестье жизненных тревог,
и какой простор в косноязычье
сокровенным мыслям и словам...
Вдруг замрёшь, как пойманный с поличным,
разобрав два слова: «Аз воздам».
|
